В первые свои годы издательство Ad Marginem (что переводится с латыни "на задворках" или, как ближе русскому человеку, - "с боку припека") выпускало лишь философские трактаты. Потом что-то изменилось, и на полках появились тома худлита. Потом последовали один за другим несколько крупных скандалов - с Владимиром Сорокиным и его "Голубым салом", с Баяном Ширяновым и его "Низшим пилотажем". В итоге издательство чуть не закрыли. Александр Иванов, главный редактор Ad Marginem, решил, что хватит, и следующий скандал - с "Господином гексогеном" Александра Проханова - вышел послабее предыдущих.
А сейчас, поддерживая свою репутацию, господин Иванов выкинул новый фортель: он начал издавать книги, выкопанные из помойных контейнеров и называть это гордым и малопонятным непосвященным иностранным словом "трэш". Я решил выяснить, как от философии издательство дошло до "помойной" литературы, и встретился с Александром в стенах Ad Marginem.
Кирилл Воробьев: Что такое "трэш"?
Александр Иванов: Это трудно объяснить. Легче показать - в переводе с английского это "мусор". Земля покрывается все большим слоем отходов, встает проблема утилизации этого мусора. Квартиры забарахляются, что-то отвозится на дачу, убирается на чердак, выкидывается. Это усугубляется тем, что мы живем в пространстве массовой культуры, а массовая культура предполагает быстрое потребление. И насаждаемый культ новизны приводит к тому, что вещи катастрофически быстро устаревают.
Так об этом же еще Альфред Бестер предупреждал в "Человеке без лица".
И мы все оказались в этой карусели. И трэш, как эстетическая категория, предполагает работу с тем, что уже считается мусором. Был такой немец Вальтер Бениамин, который в 20-е годы стал собирать первые образцы массовой культуры. Мы привыкли, что масскульт - что-то искусственное, ненастоящее, но эти первые образцы обладают аурой подлинной вещи. Ну, например, первые пластинки The Beatles. Бениамин стал первым коллекционером трэша, именно он открыл в массовой культуре такое явление как "винтаж". Оно обычно используется для определения подлинности фотографий. Самые первые, авторские отпечатки - называются винтажными: именно они имеют наибольшую ценность.
И оказалось, что в этом масскульте произошло зарождение новой подлинности, новой архаики. Массовая культура всегда содержит в себе элементы начала: начала книжной серии, начала выпуска какого-то продукта. Что-то всегда является первым в бесконечной серии копий.
Классическая культура гордится уникальностью своих произведений. Но оказалось, что в культуре массовой, низкой, тоже есть элементы этой уникальности. И понять это нам помогает именно трэш.
Есть в Москве бомжи, которые знают, где самые классные мусорные баки. Например, в районах посольских домов или на Патриарших. И среди бомжей идет конкуренция за эти места. Бомжи - коллекционеры трэша, и среди них я видел настолько стильно одетых, что трудно было даже подумать, что это настоящие бомжи!
И как вы находите в трэше себя?
Для меня трэш - попытка осмыслить то жизненное пространство, в котором мы оказались. И можно ли в этом пространстве наладить то, что называется эстетическим вкусом. Оказывается, что самое возвышенное есть там, где мы и не догадываемся. В том самом мусорном баке мы находим книжку, написанную в 1947 году, и нас пробивает удивительный романтизм этой книги. Вот Миша (Котомин - второй человек в издательстве) в пыльном углу коммуналки нашел поеденную мышами книгу Скобина и Самойлова под названием "Прочитанные следы". Детектив начала 50-х годов прошлого века. Поначалу у нас была идея издавать что-то экзотически-советское. А потом мы поняли, что в массовых жанрах было гораздо больше интернационального контекста, чем в "высокой литературе" того периода. Высокая литература очень сильно зависела от классических традиций. А авторы массовой культуры через низовые жанры втаскивали в советскую литературу классическую и европейскую жанровые традиции. И в этих жанрах мы были более модными и актуальными, чем в высокой литературе!
Модными сейчас, или все-таки - тогда, когда она писалась?
Она вообще была модной. Модно было жить в Советском Союзе.
Так другой жизни и не знали.
А сейчас разве знают?
Сейчас мы считаем, что знаем.
Модно почему было? От ощущения жизни в большой стране. Даже Бродский это ощущение большой страны воспроизвел в Америке. Он написал, что в империи лучше всего жить в провинции у моря. А само понятие провинции существует только в империи. Но вернемся к "Атлантиде". Эта серия становится актуальной, если ее читать через опыт чтения трэша 90-х годов: Доценко, Донцовой, Марининой. Потому что их корни именно там, в этой традиции.
Ведь массовая литература спасла репутацию всей российской литературы в 90-е годы. Пока авторы высокой литературы оплакивали свое коммунальное житье, Доценко, например, придумал своего Бешеного. Донцова придумала свою героиню. Маринина - тоже. Литература жива своими героями. Героическим началом.
Так что эта серия сегодня даже более важна, чем в советские времена. Там есть это героическое начало. Не в смысле падания на амбразуры, а когда герой на себя примеряет весь мир. Они подгоняют мир под себя. И именно это делает литературу литературой.
Что с ней станет в будущем?
Эта серия бесконечна. Недавно мы открыли Леонида Онышко с великолепным романом "На оранжевой планете", которую уже готовим к печати... И еще одно: мы хотим эту серию сделать интерактивной. Чтобы люди несли к нам старые любимые книги. И если мы примем эту книгу - имя владельца будет вынесено на титул, а сам он получит бессрочную подписку на серию.
И еще одно отличие от других проектов: "Атлантида" не ограничивается каким-то одним жанром. Советский опыт все время актуализируется. И это тотальный проект - как в свое время был таким проектом сам Советский Союз. Можно сказать, что мы возрождаем Советский Союз в рамках одного отдельно взятого издательства. Мы будем печатать истерны, детективы, действие которых происходит в бывших республиках СССР.
Экий глобализм. Наверное, на это уже уходит все время? На другие серии его не остается?
Нет, все продолжается. Еще одна новая серия появилась - "Трэш-коллекция". В ней сам трэш является предметом рассмотрения. Вся эта грязь - политическая, социальная - вытаскивается наружу и анализируется художественными средствами. В нее и Проханов войдет, мы его перепозиционировали как трэш-автора.
Еще мы затеяли серию "Спутник". Идея ее такая: в ней масскульт саморефлексирует, познает себя через тексты.
Лимонова издали - "Священных монстров". Сейчас издаем книгу о Ленине вместе с КПРФ.
Планов громадье. Но будет ли интересна такая "мусорная" литература широкому читателю того самого масскульта, или она осядет лишь у эстетствующих философов и философствующих эстетов? Тут единственный судья - время. А пока - читайте, если хотите. Я же лично для себя не нахожу ничего забавного в том, чтобы посмеяться над наивностью авторов полувековой давности детективов.
